Отзывы о компании «Балтийский зодчий»
В начале декабря 2017 получили письмо на электронную почту от «БАЛТИЙСКИЙ ЗОДЧИЙ» с просьбой написать отзыв о компании и о том, как нам живется в доме, который они построили. Нет проблем, пишу как есть. Купили дом в феврале 2017, купили случайно, проводили экспертизу соседнего дома (мы с женой занимаемся судебными и досудебными экспертизами), разговорились с представителями компании, они как раз достраивали дом и их очень заинтересовали манипуляции, проводимые нашими экспертами на соседнем участке. В общем, слово за слово, решили посмотреть из чего и как они строят, так как жизнь за городом давно привлекала, и в перспективе планировали заняться поиском участка и подрядчика. Посмотрели, попросили наших экспертов оценить качество материалов, благо ни внутренние стены, ни обшивка дома не были еще доделаны, и даже торчала часть фундамента, инженерию прокладывали. Вердикт таков, дом который мы в итоге себе купили, был построен из сухого пиломатериала, практически на 100% по всем СНиПам, фундамент (лента + подушка–плита) высотой 1.3 метра, глубже шурфы не рыли это то, что было в свободном доступе. Все материалы Финляндия и частично германия (проводка, фитинги, трубы, коробки, розетки).
Теперь о самом доме внутри, точнее как в нем живется. Он у нас 160 м2, стоит дизельный котел, расход полного цикла (отопление и горячая вода на 2 сан. узла, на 3х взрослых и ребенка) составляет 115-127 литров/месяц. Электричества на 800-1100р/мес. суммарно при условии, что весь дом и участок в подсветке и стоит достаточно много бытовых приборов.
Летом не нужен даже кондиционер, мы витражи затонировали, а так дом термос — это идеальное сочетание, в осеннее зимний период дом держит тело очень долго, за сутки снижается на 1-2 градуса и то зависит от частоты приезда родственников, которые любят все двери и окна нараспашку сделать. Домом мы очень довольны, ни за что не переедем обратно в квартиру. А да, забыл, если будете покупать у «БАЛТИЙСКОГО ЗОДЧЕГО» дом, обязательно заказывайте крыльцо, чтоб сделали сразу в заливку к фундаменту, а потом настелите керамогранит, ибо какая бы ни была хорошей террасная доска она стирается от каблуков и шпилек, проверено.
Отзывы о компании Балтийский зодчий
В начале декабря 2017 получили письмо на электронную почту от «БАЛТИЙСКИЙ ЗОДЧИЙ» с просьбой написать отзыв о компании и о том, как нам живется в доме, который они построили. Нет проблем, пишу как есть. Купили дом в феврале 2017, купили случайно, проводили экспертизу соседнего дома (мы с женой занимаемся судебными и досудебными экспертизами), разговорились с представителями компании, они как раз достраивали дом и их очень заинтересовали манипуляции, проводимые нашими экспертами на соседнем участке. В общем, слово за слово, решили посмотреть из чего и как они строят, так как жизнь за городом давно привлекала, и в перспективе планировали заняться поиском участка и подрядчика. Посмотрели, попросили наших экспертов оценить качество материалов, благо ни внутренние стены, ни обшивка дома не были еще доделаны, и даже торчала часть фундамента, инженерию прокладывали. Вердикт таков, дом который мы в итоге себе купили, был построен из сухого пиломатериала, практически на 100% по всем СНиПам, фундамент (лента + подушка–плита) высотой 1.3 метра, глубже шурфы не рыли это то, что было в свободном доступе. Все материалы Финляндия и частично германия (проводка, фитинги, трубы, коробки, розетки).
Теперь о самом доме внутри, точнее как в нем живется. Он у нас 160 м2, стоит дизельный котел, расход полного цикла (отопление и горячая вода на 2 сан. узла, на 3х взрослых и ребенка) составляет 115-127 литров/месяц. Электричества на 800-1100р/мес. суммарно при условии, что весь дом и участок в подсветке и стоит достаточно много бытовых приборов.
Летом не нужен даже кондиционер, мы витражи затонировали, а так дом термос — это идеальное сочетание, в осеннее зимний период дом держит тело очень долго, за сутки снижается на 1-2 градуса и то зависит от частоты приезда родственников, которые любят все двери и окна нараспашку сделать. Домом мы очень довольны, ни за что не переедем обратно в квартиру. А да, забыл, если будете покупать у «БАЛТИЙСКОГО ЗОДЧЕГО» дом, обязательно заказывайте крыльцо, чтоб сделали сразу в заливку к фундаменту, а потом настелите керамогранит, ибо какая бы ни была хорошей террасная доска она стирается от каблуков и шпилек, проверено.
отзывы, новости, проекты, примеры работ.
Строительная компания Балтийский зодчий специализируется на строительстве деревянных домов на территории Ленинградской области. Строит из из клееного и профилированного бруса, оцилиндрованного бревна, лафета. За время работы построено более 100 домов.
Санкт-Петербург, Ленинградская область, отзыв взят с сайта компании Отзыв на рассмотренииОсенью 2017 года заказывали строительство бани в данной организации. Строительную организацию выбирали очень долго, то цена высокая, то материалы некачественные. Ездили по объектам и сразу отметили качество материалов данной организации. В…
отзыв взят с сайта компании Отзыв на рассмотренииДень добрый, В 2015 году нам предстояло строительство дома. Много читали информации в Интернете о компаниях, которые работают в этой области, смотрели проекты домов, в результате просто влюбились в один дом, но для нашего бюджета стоимость…
отзыв взят с сайта компании Отзыв на рассмотренииДобрый день, Сергей!
С удовольствием оставляю свой отзыв:
В прошлом году воспользовался услугами фирмы «Балтийский зодчий».
Мой выбор после консультации с Сергеем остановился на доме из сухого бруса. Понравился внешний вид дома из картинок в…
Если вы владелец или сотрудник компании «Балтийский зодчий», оставьте свои контактные данные, и мы свяжемся с вами
Оставьте запрос, и представители компании свяжутся с вами
Ваша заявка принята. Компания свяжется с вами в ближайшее время.
Ваша заявка принята.
Ваш вопрос отправлен на модерацию и в ближайшее время будет опубликован.
Задайте свой вопрос
Данные отправлены, ожидайте ответа
Спасибо за добавление компании. В ближайшее время мы свяжемся с вами, чтобы подтвердить запрос.
Добавить новую компанию
Заполните форму, и после проверки нашими сотрудниками, мы внесем компанию в список
Отзыв добавлен
, это Ваш регион?
| Программная инженерия Бакалавриат | 77.0 | 35 мест | 59 500 р./год |
| Информатика и вычислительная техника Бакалавриат | 76.3 | 38 мест | 164 000 р./год |
| Информационные системы и технологииБакалавриат | 76.0 | 25 мест | 164 000 р. /год |
| Фотоника и оптоинформатикаБакалавриат | 72.7 | 15 мест | 159 500 р./год |
| Системы управления летательными аппаратамиСпециалитет | 71.7 | 25 мест | 210 000 р./год |
| Мехатроника и робототехникаБакалавриат | 67.3 | 36 мест | 164 000 р./год |
| Двигатели летательных аппаратовБакалавриат | 20 мест | 210 000 р./год | |
| Проектирование авиационных и ракетных двигателей Специалитет | 66.3 | 45 мест | 210 000 р./год |
| Радиоэлектронные системы и комплексыСпециалитет | 64.7 | 28 мест | 164 000 р./год |
| Ракетные комплексы и космонавтикаБакалавриат | 63.3 | 71 мест | 210 000 р./год |
| Конструкторско-технологическое обеспечение машиностроительных производствБакалавриат | 63.0 | 40 мест | 159 500 р./год |
| ПриборостроениеБакалавриат | 63.0 | 36 мест | 159 500 р. /год |
| ПриборостроениеБакалавриат | 63.0 | 36 мест | 159 500 р./год |
| Теплоэнергетика и теплотехникаБакалавриат | 63.0 | 15 мест | 159 500 р./год |
| Энергетическое машиностроениеБакалавриат | 62.0 | 18 мест | 159 500 р./год |
| Техносферная безопасность Бакалавриат | 62.0 | 33 мест | 156 000 р./год |
| Машиностроение Бакалавриат | 61.3 | 35 мест | 59 500 р./год |
| Управление в технических системахБакалавриат | 61.3 | 20 мест | 159 500 р./год |
| РадиотехникаБакалавриат | 61.3 | 47 мест | 159 500 р./год |
| Оптотехника Бакалавриат | 61.3 | 15 мест | 159 500 р./год |
| Лазерная техника и лазерные технологииБакалавриат | 61.0 | 45 мест | 159 500 р./год |
| Прикладная механикаБакалавриат | 60. 7 | 40 мест | 159 500 р./год |
| Навигационно-баллистическое обеспечение применения космической техники Специалитет | 60.7 | 15 мест | 210 000 р./год |
| Стрелково-пушечное, артиллерийское и ракетное оружиеСпециалитет | 60.0 | — | 210 000 р./год |
| Стрелково-пушечное, артиллерийское и ракетное оружиеСпециалитет | 60.0 | 40 мест | 210 000 р./год |
| Баллистика и гидроаэродинамикаБакалавриат | 58.7 | 20 мест | 210 000 р./год |
| Проектирование, производство и эксплуатация ракет и ракетно-космических комплексов Специалитет | 57.7 | 104 мест | 210 000 р./год |
| Специальные организационно-технические системыСпециалитет | 57.0 | 15 мест | 164 000 р./год |
| Боеприпасы и взрывателиСпециалитет | 57.0 | 93 мест | 210 000 р./год |
| Стандартизация и метрологияБакалавриат | 56.7 | 9 мест | 159 500 р./год |
| Фундаментальная и прикладная лингвистикаБакалавриат | — | — | 143 500 р. /год |
| МенеджментБакалавриат | — | — | 59 500 р./год |
| ЭкономикаБакалавриат | — | — | 59 500 р./год |
| Управление персоналомБакалавриат | — | — | 59 500 р./год |
| Перевод и переводоведение Специалитет | — | — | 143 500 р./год |
| Подготовительные курсыПодготовка в вуз | — | — | — |
| Авиационная и ракетно-космическая техника Аспирантура | — | — | 57 000 р./год |
| Аддитивные технологии в машиностроении Повышение квалификации | — | — | — |
| Баллистика и гидроаэродинамикаМагистратура | — | 2 мест | 219 900 р./год |
| Военные наукиАспирантура | — | — | 46 000 р./год |
| Государственное и муниципальное управлениеМагистратура | — | — | 69 900 р. /год |
| Двигатели летательных аппаратовМагистратура | 10 | 15 мест | 219 900 р./год |
| Информатика и вычислительная техникаМагистратура | — | 10 мест | 168 900 р./год |
| Информатика и вычислительная техникаАспирантура | — | — | 46 000 р./год |
| Информационные технологии в оценке инновационных бизнес-идейПовышение квалификации | — | — | — |
| Компьютерное проектирование в AutoCAD Базовый курс | — | — | — |
| Конструкторско-технологическое обеспечение машиностроительных производствМагистратура | — | 10 мест | 168 900 р./год |
| Лазерная техника и лазерные технологии Магистратура | — | 19 мест | 168 900 р./год |
| Математика и механикаАспирантура | — | — | 46 000 р./год |
| МашиностроениеАспирантура | — | — | 46 000 р./год |
| МенеджментМагистратура | — | — | 60 000 р. /год |
| Мехатроника и робототехникаМагистратура | — | 15 мест | 168 900 р./год |
| Монтировщик шинБазовый курс | — | — | 6 000 р./год |
| Наладчик приборов безопасности грузоподъемных крановБазовый курс | — | — | — |
| Обеспечение экологической безопасности специалистами в области обращения с отходами (5-й уровень квалификации)Повышение квалификации | — | — | — |
| Оператор станков с программным управлением (программирование станков с ЧПУ)Базовый курс | — | — | 25 000 р./год |
| Основы конструкторско-технологического проектирования изделий из композиционных материаловПовышение квалификации | — | — | — |
| Политические науки и регионоведение Аспирантура | — | — | 45 000 р./год |
| ПриборостроениеМагистратура | — | 8 мест | 168 900 р./год |
| ПриборостроениеМагистратура | — | 8 мест | 168 900 р. /год |
| Прикладная механикаМагистратура | — | 15 мест | 168 900 р./год |
| Программная инженерияМагистратура | — | 10 мест | 168 900 р./год |
| РадиотехникаМагистратура | — | 20 мест | 168 900 р./год |
| Ракетные комплексы и космонавтикаМагистратура | — | 20 мест | 219 900 р./год |
| Решение инженерных задач с использованием программного обеспечения ANSYSПовышение квалификации | — | — | — |
| Слесарь по ремонту и обслуживанию грузоподъемных машин Базовый курс | — | — | — |
| Современные информационные технологии, используемые на различных этапах жизненного цикла технических и организационно-технических систем Профессиональная переподготовка | — | — | — |
| Стандартизация и метрологияМагистратура | — | — | 65 500 р./год |
| Станочник широкого профиляБазовый курс | — | — | 25 000 р. /год |
| Техносферная безопасность Магистратура | — | — | 167 500 р./год |
| Техносферная безопасностьАспирантура | — | — | 46 000 р./год |
| Токарь-расточникБазовый курс | — | — | 25 000 р./год |
| Трехмерное моделирование деталей и сборочных единиц в системе КОМПАС-3DПовышение квалификации | — | — | — |
| Управление в технических системахМагистратура | — | 6 мест | 168 900 р./год |
| Управление в технических системахМагистратура | — | 6 мест | 168 900 р./год |
| Управление в технических системахАспирантура | — | — | 46 000 р./год |
| Управление персоналомМагистратура | — | — | 60 000 р./год |
| Физика и астрономияАспирантура | — | — | 46 000 р./год |
| Философия, этика и религиоведениеАспирантура | — | — | 45 000 р. /год |
| ФрезеровщикБазовый курс | — | — | 25 000 р./год |
| ЭкономикаАспирантура | — | — | 45 000 р./год |
| Электроника, радиотехника и системы связиАспирантура | — | — | 57 000 р./год |
в Риге, конференция по архитектуре и миграции — Джеймс Тейлор-Фостер
В ноябре 2019 года в Риге собрались голоса из сфер архитектуры, дизайна, политологии, кибернетики, социологии, урбанизма и кураторской практики. Стоя рядом с делегацией из более чем четырехсот человек из латвийской столицы и только что прибывшей из нее, Architecture of Migration — первая международная конференция такого рода — стремилась открыть трещину, внутри которой можно было бы обсуждать архитектуру в самом широком смысле через призму. миграции.
«Сегодняшний мир характеризуется движением, скоростью, сетями, связями», — заявили Дина Суханова и Дагния Смилга. «Это шар постоянного обращения». На этом фоне Суханова и Смилга, архитекторы из Риги и соорганизаторы мероприятия, выступали за собственное понимание архитектуры; спокойное в своей радикальности понимание. В их понимании архитектура не может быть сведена к жилому зданию. Это система — физическая инфраструктура пространства, нематериальные связи, а также среда и предпосылка для движения.Основная цель конференции заключалась в том, чтобы добиться признания того факта, что архитектура действует через границы, за их пределами и вне их, что она является и всегда была естественным процессом с различными социальными и пространственными последствиями.
Рис. 1. Дина Суханова и Дагния Смилга (Инесе Калнина)
«Думайте о [этой конференции] как об аксонометрии по частям!» Смилга объяснил делегатам.
Организован по четырем шкалам: «Североевропейско-Балтийский регион на перекрестке глобальных мобильностей», «Экосистема региона Балтийского моря: общее пространство?», «За пределами пересечения городских и сельских районов» и «Текущие ответные меры в странах Балтии». in flux », дискуссии перешли от глобальных проблем к региональным обсуждениям.Эти четыре главы были связаны одним стержнем: построить платформу для общего понимания и изолировать возможности между разными участниками. В основе этого подхода было желание найти и определить будущие сценарии развития «Балтийского пространства», физической и концептуальной территории, охватывающей Эстонию, Латвию, Литву и Балтийское море.
Наиболее очевидные общенациональные параллели были проведены между северными и балтийскими регионами, что не совсем неожиданно, учитывая далекое и недавнее прошлое этого региона.Начиная с 1990-х годов, Северный совет (орган, который способствует сотрудничеству между Данией, Финляндией, Исландией, Норвегией, Швецией, Фарерскими островами, Гренландией и автономными островами Аландских островов) твердо нацелился на более тесное сотрудничество со странами Балтии. . Это привело к притоку инвестиций. В сочетании с диверсификацией населения более тесные связи со скандинавскими странами привели к постепенному изменению идентичности.
Рис. 2. Архитектура миграции в Риге (Инесе Калнина)
Однако северно-балтийские отношения уходят в прошлое.В 2016 году архитекторы Юрга Даубарайте и Йонас Жукаускас передали текст, написанный литовским географом и геополитиком Казисом Пакштасом. (Даубарайте, Жукаускас и Смилга входили в состав кураторской команды, состоящей из девяти человек, которые представили первый Балтийский павильон на 15-й биеннале Architettura в Венеции.) Опубликовано на английском языке в 1944 г., Балтийская конфедерация задумала новую наднациональную организацию, одноименное название, включая то, что мы знаем сегодня как Дания, Норвегия, Швеция, Финляндия, Эстония, Латвия и Литва.
Пакштас предварял эту перспективу срочностью, замаскированной под наблюдение. «Мы живем в неспокойное, но, тем не менее, интересное время», — написал он.
Это десятилетие оказалось столь же неспокойным для Европы и региона. В 2014 году Россия незаконно аннексировала Крым и ЕС. в результате прекратились регулярные двусторонние встречи на высшем уровне. Россию исключили из G8. Были начаты санкции. Для стран Балтии, каждая из которых территориально граничит с Российской Федерацией (Литва не граничит с западной границей России, она граничит с Калининградской областью) и является самым восточным флангом Европейского Союза, недавние события усилили внимание к тому, что это значит для быть на «Востоке» и что значит быть на «Западе».’И они не одиноки. Северные страны, в частности Швеция, Норвегия и Финляндия, также начали поднимать брови в сторону востока. В 2018 году правительство Швеции (с дипломатической точки зрения «нейтральное» и не являющееся членом НАТО) переиздало документ под названием If Crisis or War Comes ( Om krisen eller kriget kommer ), информационный буклет, в котором указывается, что планирование защиты царство было восстановлено после десятилетий демилитаризации.
Рис. 3. Архитектура миграции в Риге (Инесе Калнина)
Множество возможностей сосредоточено на Балтийском море, и поэтому возникает напряженность.Сегодня Балтика считается не столько водной экосистемой (хотя она и быстро приближается к статусу океанической мертвой зоны), сколько объединением инфраструктуры, движения и мобильности. Если бы это произошло, Балтоскандия Пакштаса, вероятно, стала бы страной, имеющей значительное экономическое и геополитическое влияние. От низменных земель средней Европы до арктических территорий крайнего севера федерация могла бы окружить и контролировать доступ к Балтийскому морю. Люди разных культур и языков были бы объединены под одной эгидой, чтобы сформировать, по словам самого Пакштаса, «зону небольших наций, имеющих общие культурные интересы и взаимные симпатии.
«В марте 2004 года Эстония, Латвия и Литва стали членами НАТО. В мае того же года они присоединились к Европейскому Союзу и стали первыми и пока единственными государствами бывшего Советского Союза, присоединившимися к любой наднациональной организации.
Архитектура миграции открылась дискуссией на эту тему: Северно-Балтийский регион как территория на перекрестке глобальных мобильностей. Во время открытия состоялась беседа между Кирстен Ричи (Генслер), Иевой Ильвес (советник президента Латвии по информации и цифровой политике) и исследователем Джастиниеном Трибильоном (соучредителем Migrant Journal , издания, которое завершилась выпуском шестого тома ранее в этом году).Столкнувшись с вопросом о роли национальной идентичности в тот момент, когда наднациональные формы управления все больше формируются и находятся под влиянием, Трибийон сказал: «Мне интересно, как [нация] будет выглядеть завтра, и, следовательно, какова будет идентичность завтрашнего дня. будет выглядеть. »
Рис. 4. Жюстиниен Трибийон, Иева Ильвес и Кирстен Ричи (Инесе Калнина)
Большая часть разговоров проходила примерно в том же духе. Обсуждение было плавным, и основные темы часто напоминали идеи, выдвинутые покойным социологом и политическим философом Зигмунтом Бауманом.В 2016 году, в том, что должно было стать его последним телеинтервью, разговор на Аль-Джазира был сосредоточен на массовой миграции и перемещении людей. Бауман контекстуализировал воспринимаемый «миграционный кризис», как его бесполезно называли в то время, как часть кризиса страха и неуверенности. Экспоненциальное неравенство, дисфункциональная экономика, растущее беспокойство о климате, упадок правительств и институтов — их снижение надежности, авторитета и способности выполнять свои обещания — все это способствовало возникновению мутного беспорядка, через который мы сейчас пробираемся, — он утверждал.Не имея единого решения, интервьюер заставил Баумана обдумать выход из супа.
Его ответ был простым; он выступал за сочувствие. «Но, — заявил он, — и это большой , но , к сожалению […], мгновенного решения не существует. Диалог — это долгий-долгий процесс ».
Пространство для диалога по таким срочным, запутанным и далеко идущим вопросам, как миграция, сегодня так же сложно найти, как и в 2016 году. Архитектура миграции сделала огромные шаги, чтобы освободить место для обсуждения.Во многих смыслах это была демонстрация и рассказ — презентация тематических исследований, посвященных темам границ, земли, идентичности и геополитики. Наряду с презентациями архитектора и историка Игнасио Г. Галана, архитектора и педагога Силле Пихлака (ЧАСТЬ), архитекторов Петраса Исора и Она Лозурайтете (AIL), урбаниста Кейти Клявин и городского исследователя Майка Эммерика (Crimson Architectural Historians), проект Ирен Стракуцци . Legal Status of Ice сформулировал дипломатическую огненную бурю, с которой в настоящее время сталкивается арктический регион.В центре спорного территориального спора, Канада, Дания, Норвегия, Соединенные Штаты, и Россия имеют претензии (последние положенные им по посадке титанового флага на морской день 14,000 футов ниже Северного полюса, опираясь на роботизированной подводную лодке) .
Рис. 5. «Будет ли Нарва следующим Крымом России?» (Инесе Калнина)
Ближе к дому Иван Сергеев представил эстонский город Нарва, где он в настоящее время является главным городским архитектором. Будучи одним из лидеров, поддержавших заявку Нарвы на создание культурной столицы Европы 2024 года, которую она в конечном итоге проиграла Тарту, Сергеев показал делегатам скрытый потенциал, который можно использовать в концептуальных проектах.Поскольку это самый восточный город Эстонии, расположенный всего в нескольких метрах от границы с Россией, его российско-эстонские граждане объединились под эгидой конкурса, и новая жизнь была введена в место, которое в последние годы пострадало от постиндустриального спада.
.
Презентация Маркуса Шефера, партнера цюрихской студии архитектуры, стратегии и исследований Хосои Шефер, представила концепцию «глубокого урбанизма». Используя Швейцарию как точку отсчета, Шефер описал дисциплину взаимоотношений, которая порождает сложную систему людей и их культуры, действующих на столь же сложных территориях.Для Schaeffer города не могут рассматриваться как решение для достижения устойчивого существования. Скорее, их следует рассматривать как форму культурных технологий, которые, как и все технологии, могут иметь как положительные, так и отрицательные последствия. Неотъемлемая и многогранная глубина города — место взаимодействия и трансформации, плюс — должна быть признана и, таким образом, использована.
Рис 6. Архитектура миграции в Риге
Рис 7. «Пространство, которое мы разделяем…» (Инесе Калнина)
Смилга и Суханова с самого начала четко изложили свои аргументы в пользу конференции. «Мы оба считаем, что выступления в области архитектуры — это часть культуры, окружающей здание», — заявили они. Через призму архитектуры, дисциплины и практики, фундаментально привязанных к тому, как мы живем, работаем, двигаемся и принадлежим, произошло событие, которое охватило открытое понимание темы, которую оно стремилось затронуть. (Постоянно) неспокойные времена, частью которых мы являемся каждый, требуют от нас более внимательного и великодушного прислушивания друг к другу.По мере того, как мы все вступаем в третье десятилетие нового тысячелетия, Architecture of Migration доказала, что пространство для обмена и переосмысления трансформирующей и преобразующей роли архитектуры играет решающую роль в решении самых серьезных проблем и возможностей, с которыми мы сталкиваемся. .
Прочитать у источника.Впервые опубликовано в
The Architect’s Newspaper . © Джеймс Тейлор-Фостер (2019).Два примера использования JSTOR
Abstract Современное искусство в восточной части Балтики развивалось сравнительно поздно, имея множество значений, политических целей и национальных отсылок, отличных от тех, что можно найти в других странах Европы и Америки.
Сформированные конкретными историческими событиями и определяемые особыми местными интересами, балтийская современная архитектура и искусство начала двадцатого века было призвано отразить политические устремления возникающих новых государств — Эстонии, Латвии и Литвы. Настоящая статья исследует этот заряженный национализм в современном искусстве Балтии, уделяя особое внимание функции архитектуры в недавно образованных республиках Литва и Эстония в годы после Первой мировой войны.Понимание творческих способов, с помощью которых балтийская современная архитектура одновременно использовалась внутри страны для выражения национального самовосприятия и реализовывалась на международном уровне, чтобы сигнализировать о демократическом и республиканском прогрессе, может служить моделью, с помощью которой можно более глубоко исследовать роль современного искусства в целом, поскольку а также предоставить новую перспективу для оценки национальных нарративов.
Журнал Общества историков архитектуры (JSAH) ведущий журнал по истории архитектуры, который издается на английском языке. язык.Научные статьи в JSAH имеют международный характер. и сосредоточиться на каждом периоде в истории искусственной среды. Журнал имеет широкую перспективу и включает новейшие исследовательские методологии в расширяющаяся область истории архитектуры и смежных дисциплин, включая история дизайна, ландшафта, урбанизма и сохранения исторического наследия. Опубликовано постоянно с 1941 г., JSAH также предлагает гостевые редакционные статьи, выставку обзоры, рецензии на книги, некрологи ключевых фигур дисциплины и рефераты докладов на ежегодной научной конференции Общества.JSAH — это преимущество членства в Обществе историков архитектуры.
Информация об издателе Основанное в 1893 году Отделение изданий, журналов и цифровых публикаций Калифорнийского университета распространяет научные труды, имеющие непреходящую ценность. Одна из крупнейших, наиболее выдающихся и инновационных университетских типографий сегодня, ее коллекция печатных и онлайн-журналов охватывает темы в области гуманитарных и социальных наук, с акцентом на социологию, музыковедение, историю, религию, культурологию и региональные исследования, орнитологию и т.
Д. право и литература.Помимо публикации собственных журналов, подразделение также предоставляет услуги традиционных и цифровых публикаций многим клиентским научным обществам и ассоциациям.
постсоветский архитектурный дискурс в Литве «balticworlds.com
Штаб-квартира Swedbank, Вильнюс. ФОТО: Ambrasas Architects
Здесь утверждается, что литовская архитектура последних 25 лет является зеркалом социальной декомпозиции.Предполагается, что он должен служить пространством для взаимодействия с результатами этого разложения, а не замалчивать его. Кроме того, архитектура и архитекторы могут способствовать разногласиям во всех сферах жизни, существующих сегодня, или могут культивировать фантазии о социальном единстве и духовности своего художественного ремесла.
Опубликовано в печатном издании Baltic Worlds BW 1: 2018, pp 17-24
Опубликовано на balticworlds.com 18 июня 2018 г.
«Стремление к порядку — это в то же время стремление к смерти, потому что жизнь — это непрерывное нарушение порядка.”1
Милан Кундера
Архитектурный дискурс так же подходит для размышлений о двух с половиной десятилетиях независимости Литвы, как и любой другой дискурс. Ясно, что произошли глубокие изменения. В то время как следы советского прошлого постепенно стираются (в первую очередь, из-за исчезновения памятников), большие части зданий, хотя и разрушаются, остаются видимыми нетронутыми. Фактически, более половины населения по-прежнему живет в домах советских времен2. Советская архитектура в целом и многоквартирные дома серийного производства в частности служат не только постоянным напоминанием об историческом периоде, но и определенной критикой. попыток создать единое человечество, лишенное индивидуальности.Тем не менее, сегодняшняя искусственная среда, какой бы впечатляющей и индивидуализированной она ни казалась, все еще в значительной степени не исследована. Хотя нетрудно спросить (и ответить), что делала советская архитектура и какие функции она выполняла, гораздо сложнее задать тот же вопрос о современной архитектуре.
Когда угнетатель является четко идентифицируемым авторитарным режимом, по крайней мере, в ретроспективе, признаки этого режима относительно просто распознать и критиковать. Когда власть перемещается и рассредоточивается по многочисленным локациям и взаимосвязям, архитектурная критика становится более сложной задачей, по крайней мере, в ее более социально ориентированном режиме.Лозунги сегодняшнего литовского архитектурного дискурса, особенно в его «критическом» виде, касаются архитектурных дебатов о ремесле и искусстве, роли столицы и государства, национальном характере и аутентичности, глобализации и демократии, а также морали и ответственности. Далее следует попытка очертить и выйти за рамки этих дебатов, указав, что архитектурный дискурс некритичен с точки зрения социальных процессов и находится в определенном тупике (как и во многих других сферах), а предлагаемые решения проблем недальновидны и устарели.Даже если есть признаки того, что архитектура в некоторой степени дистанцируется от профессиональной специализации и изоляции, и что происходят определенные позитивные изменения3, в целом параметры архитектурного дискурса остаются бедными и неспособными к более глубокому размышлению или теории о социальных процессах какая архитектура является важной составной частью. Для архитектуры — как практики, так и критики — для выхода за пределы нынешнего тупика требуется твердый сдвиг в архитектурной эстетике и критике в сторону переосмысления и синтеза современной политической экономии с переосмыслением политики.
Критика и непредвиденные последствия
Ким Дови описывает ловушку «критической» архитектуры следующим образом:
«Когда кто-то начинает заявление:« Я не хочу быть критичным, но… », тогда нас предупреждают, что они на самом деле хотят быть критичными, и они будут. Однако в архитектурной практике часто бывает наоборот.
«Архитектура, которая должна быть критической, становится частью преобладающего экономического, политического и социального порядка и соучастием в нем:« всегда одно и то же »возвращается под маской« критического ».
’” 4
’” 4Несмотря на то, что все чаще появляются голоса, которые ставят под сомнение роль архитектуры в существующей социально-экономической модели Литвы, таких голосов немного, и они редки. Более того, не существует самоидентифицируемой «критической архитектуры», о которой можно было бы говорить. Тем не менее, приведенная выше цитата Дови актуальна для литовского архитектурного дискурса. Одной из важных попыток обрисовать архитектурную ситуацию в Литве после восстановления независимости является книга Laisvės Architektūra (Архитектура свободы) 5, которая послужит основным ориентиром для целей этого эссе.Книгу редактируют Томас Грунскис и Юлия Реклайте, которые являются представителями молодого поколения литовских архитекторов и критиков. Стратегия, выбранная для этой коллекции, заключается не только в том, чтобы предложить научные и индивидуальные взгляды, но и в создании пространства для размышлений, в котором различные участники архитектурных процессов выражают свое мнение и идеи.6 Другими словами, это позволяет миру архитектуры говорить сам. Обсуждаемый период охватывает два десятилетия независимости Литвы (1990–2010 гг.), Что важно с точки зрения смены режима, а также с точки зрения архитектурных (а также политических, экономических, социальных и культурных) событий и тенденций.
«Архитектура, в конце концов, отражает общество своего времени, потому что включает в себя множество слоев: инвесторов, которые приходят с идеей, что что-то нужно построить; банк, ссужающий деньги; архитектор, рисующий; общество, которое со всем не соглашается; муниципалитет, который со всем согласен; строители, которые строят так, как им известно, и так далее. Все это создает эти слои — вы разрезаете их, как торт, и смотрите, как мы жили в те времена ». 7
Сразу становится очевидным, что гегелевское понимание архитектуры как одного из высших изобразительных искусств чрезвычайно распространено среди литовских архитекторов, которые хотят видеть архитектуру как вид искусства, выражающий дух через построенные формы.
Из-за такого понимания они сожалеют об обесценивании роли архитектора и профессии, которая рассматривается как одно из многих ремесел. Что примечательно, так это то, что граница между искусством и ремеслом не подвергается сомнению. Также нет никаких признаков того, что какое-либо из авангардных художественных движений, которое ставило под сомнение такое разделение, или, точнее, разделение между искусством и жизнью, как заслуживающее каких-либо оснований для разделения, оказало какое-либо влияние на сегодняшних литовских архитекторов.Если дух времени материализуется через эстетику стекла и стали, максимизацию полезности пространства и отсутствие гармонии с окружающей средой — почему местные архитекторы, создающие такую архитектуру своими руками, испытывают такой конфликт и ностальгию за автономию архитектора и за художественную архитектуру? Дарюс Чюта — один из редких представителей искусства в архитектуре. В то время как многие архитекторы меланхолично говорят об исчезающем искусстве, Чюта не только защищает, но и пытается материализовать свои видения.По его мнению,
«Архитектуры как искусства не существует. Раз в три-пять лет появляется здание, о котором можно было бы поговорить. Все остальное — технические, инженерные решения ». 8
Чюта также является одним из тех, кто признает противоречивый характер искусства в архитектуре: «Если нет архитектуры, нет конфликта» 9. По его мнению, можно создать другой вид архитектуры, но для этого требуется «мораль». выбор, который часто имеет финансовые последствия.Тем не менее, можно ли утверждать, что проблема (если согласовано, что такая проблема существует) — это просто индивидуальный выбор, сделанный архитектором? Более того, является ли «искусство» само по себе гарантией другого пространства, отличного как в социальном, так и в политическом плане? Пока архитектура просто воспроизводит социально-политические программы микроуправления, то есть назначает тела на их надлежащее место, будь то дом, рабочее место или супермаркет. В то время как для современных литовских архитекторов архитектура является симптомом социальных процессов, которые большинство из них описывают как негативные (например,грамм. коммодификация культуры, коммерциализация, инструментализация политики для капитала), и они желают или надеются, что архитектура может оставаться на обочине — если не вне — этих процессов.
Вопрос должен быть поставлен следующим образом: какие критические пространственные практики могут быть применены, чтобы литовские архитекторы могли создавать и реализовывать свои проекты при наличии «надлежащей» законодательной базы, клиента, который учел предложения архитектора, и осталось место для экспериментов? До тех пор, пока архитектура остается строго зданием, максимизирующим свои функции, без попытки понять, каким образом она является отражением социальных и пространственных процессов и каким образом она создает новые сценарии включения / исключения и пространственного распределения власти, она останется заложник и одновременно политический и экономический инструмент.Бессилие архитектора проистекает не из современной ситуации, в которой внешние факторы ограничивают архитектурное выражение, а из узости архитектурного образования и профессиональной специализации, глубоко укоренившейся в работе капитала и для капитала. Вопрос не в том, можно ли идти на компромиссы или нет, как в популярном представлении об архитекторе, ярко изображенном главным героем Айн Рэнд в «Источнике» Говардом Рорком. Рорк олицетворяет безудержный индивидуализм и творческую автономию, которая поддерживается любыми необходимыми средствами, как бы противореча утверждению Анри Лефевра о том, что «архитектура и архитектор, которым угрожает исчезновение, капитулируют перед девелопером, который тратит деньги.”10 Ключевой вопрос заключается в том, как архитекторы понимают свою функцию и социальную реальность, независимо от того, насколько фрагментарной, нестабильной и сложной может быть эта реальность.
Точка зрения Роарка выражена художником-архитектором Кястутисом Лупейкисом, спроектировавшим здание Вильнюсской областной прокуратуры, что было встречено неоднозначными отзывами. Критики, такие как Витаутас Рубавичюс, утверждали, что здание было противоположностью того, что должен представлять закон (прозрачность и доступность), из-за игнорирования окружающей городской ткани, диагональных окон, доминирующей черной формы куба и отсутствия « любые человеческие чувства.11 Однако Лупейкис отвергает все эти обвинения, защищая свое художественное видение. Таким образом, стоит процитировать его подробно. Относительно окон он заявляет:
«Окна по-разному воспринимались людьми; одно замечание заключалось в том, что сотрудники ходили по диагонали. Отвечая на этот вопрос, я утверждал, что, выполняя свою работу, вероятно, следует работать, а не смотреть в окно. Тогда все будет прямо ». 12
Еще одна претензия касается окружающей среды и художественной целостности:
«Мой ответ на такую критику: дорогие, а не вернуться ли к типичному советскому панельному дому? Куда это нас приведет? С архитектурной точки зрения это плохой контекст, он не представляет ценности — я отношусь к этому скептически.На постсоветском пространстве слишком ценится контекст, что свидетельствует об определенной творческой несостоятельности. В других странах мира это не вызывает особых проблем. На Западе думают не о контексте, а о художественной ценности самого объекта — идеи. Например, объем не проблема в Нью-Йорке — у вас есть деньги, вы строите более крупное здание. Таким образом, общий результат эффективен. […] После победы в конкурсе необходимо было изменить генеральный план местности, и эта процедура включала консультации с местным сообществом.Они пришли на встречу, и, как всегда, все началось с шума — не из-за объема, не из-за куба, ничего из этого. Их недовольство вызвало сквер, где обычно играют дети. И все же, когда я там фотографировал, на траву не было возможности даже наступить на весь собачий помет. На любое предложение по строительству вы получаете несколько пожилых пенсионеров, которые отвергают любое строительство, особенно то, которое ведется рядом с ними. Я с трудом могу представить сценарий, когда толпа собирается и начинает проектировать.В моем понимании это было бы полным вздором; это было бы то же самое, как если бы толпа начала вместе рисовать картину. Должен ли художник прекратить заниматься, если общество его отвергает? Если вы художник, в ваших интересах не делать этого плохо ». 13
В прокламациях Лупейкиса чувствуется некое высокомерие и ирония. Художественное видение превыше всего. Пользователи здания должны добросовестно выполнять свои задачи и не пытаться совмещать досуг (и удовольствие) с работой.Идеи городского планирования и вовлечения общественности воспринимаются как бюрократические помехи. Понятно, что никакого конструктивного диалога с жителями окрестностей быть не может, потому что они не заслуживают обсуждения. Художественную автономию необходимо сохранить любой ценой, а это цена прогресса. Это также полемика с градостроителями и урбанистами, которые также могут быть довольно догматичными и бюрократическими, что выражается в следующем заявлении: «Любые отклонения (искажения) от чего-либо нормального, логичного, систематического, объективного и экономически, социально обоснованного, и т.п., понимается как деформация городского планирования »14. Тем не менее, оставив в стороне эти этические или моральные вопросы, я бы сказал, что это конкретное здание без явного намерения подрывной деятельности на самом деле является подрывным. Непреднамеренным последствием этого является то, что здание оказывает влияние на концепцию закона, которая уже сильно скомпрометирована и вызывает недоверие. Те, кто хотел бы, чтобы здание закона было прозрачным и гостеприимным, считают, что архитектурное содержание и форма должны совпадать или, возможно, вызывать доверие к учреждениям, размещенным в этих зданиях.15 Интересно то, что, хотя Лупейкис намеревался создать «опыт уважительного трепета» 16, проект прошел комиссию архитекторов и прокуроров, не уловив кафкианской иронии всего этого. К. Майкл Хейс в своем влиятельном эссе о роли архитектурной критики задает следующие вопросы:
«Какова ответственность архитектурной критики или критической историографии? Обучать и распространять информацию о памятниках культуры? Чтобы получить техническую информацию и мнения о возможностях архитектора или форме здания? Или это […] сосредоточиться на внутренних условиях, благодаря которым архитектура становится возможной? Чтобы знать об архитектуре все, что мы можем, мы должны уметь понимать каждый экземпляр архитектуры не как пассивного агента культуры в ее доминирующих идеологических, институциональных и исторических формах, ни как обособленный, дезинфицированный объект.Скорее, мы должны понимать это как активно и постоянно занимающее культурное место — как архитектурное намерение с установленными политическими и интеллектуальными последствиями ». 17
Политика против консенсуса
Жак Рансьер утверждает, что искусство становится политическим не путем прямой передачи политических сообщений или признания его политическим, а путем вопрошания, экспериментов и выхода за пределы своих собственных форм.
«Политика и искусство, как формы знания, создают« фикции », то есть материальные перестановки знаков и изображений, отношения между тем, что видят, и тем, что говорится, между тем, что делается, и тем, что можно сделать.”18
Архитектура в этом случае занимает привилегированное положение, потому что ее продукция занимает пространство, частично составляя пространственную и социальную ткань. Здания могут вызывать и вызывают различные чувства, служат разным функциям и порождают социальный конфликт или социальную «гармонию». Когда архитектура приводит к конфликту, она создает пространство разногласий, что для Рансьера является основой политики, а не управленческой полиции. Архитекторы и различные критики, связанные с архитектурой, нетерпеливо осуждают символы несостоятельной архитектуры, и правый берег реки Нерис в Вильнюсе может служить примером.Район стал символом того, что наконец-то догнал ультрасовременность благодаря концентрации небоскребов.
Мега-шоппинг и развлекательные центры «Акрополис» в крупных городах также являются хорошими иллюстрациями. Небоскребы в основном критикуют не за их форму и функции, а за выход за пределы городского контекста — за искажение городского ландшафта. Мегамоллы критикуют за их социальное влияние и невыразительную коробчатую архитектуру, соблазняющую массы ярмарками тщеславия и отказом от более благородных форм культуры.Хотя оба эти аргумента в определенной степени ценны, они не выходят за рамки таких заявлений. Можно утверждать, что построенные формы в некотором смысле позитивны в той мере, в какой они раскрывают идеологические основы нового общества и предоставляют пространство для размышлений о роли архитектуры в обществе и о роли зданий не только как материальных объектов, занимающих пространство, но также их социальные функции, их влияние на власть и социальность архитектуры в целом.
Возможно, завораживающие глаза объекты являются косвенным вкладом в практически отсутствующий словарь литовской архитектурной критики.Согласно пессимистическому сценарию, который в настоящее время кажется наиболее близким к реальности, дискуссии о «ранах» городской ткани просто служат функции смещения в психоаналитических терминах. Немногие здания становятся козлами отпущения, в то время как социальные / политические аспекты архитектуры остаются в узких рамках дебатов о проведении границ между искусством и ремеслом. Архитектурный дискурс, который просто затрагивает функциональные, технические и рациональные характеристики «хорошего» здания, включая формальные критерии для учета окружающей среды, постоянно включает архитектуру в профессиональную область.Демократия воспроизводится через эту избирательную критику, что доказывает, что дебаты продолжаются.
Отношение архитектуры к демократии — это, по сути, одно из разворачивающихся противоречий в архитектурном дискурсе. Например, Эугениюс Милюнас не боится провозглашать: «Архитектура и диктатура — одно и то же» 19. Хотя это может показаться простой провокацией во времена, когда демократия не подвергается сомнению, это открывает пространство для обсуждения. По мнению некоторых архитекторов, проектировщиков и теоретиков, архитектурная демократия должна проявляться через участие в процессах планирования и через взаимодействие сообщества с представителями различных социальных слоев, которые будут затронуты вновь построенной средой.Томаш Грунскис утверждает: «Мы еще многого не знаем, и в молодом обществе это прощается. Но участие сообщества, являющееся одной из традиционных европейских ценностей социального сосуществования, еще неизвестно в нашей социальной среде »20. Обычно участие сообщества появляется только тогда, когда необходимо достичь консенсуса по определенному вопросу. Однако консенсус становится хрупким и аполитичным, когда ставятся под сомнение концепции демократии, сообщества и участия. По словам Рансьера, существуют противоречивые взгляды или, скорее, практики демократии.Один из них — это демократический беспорядок непредсказуемого избытка. Другой, наиболее тщательно практикуемый государственными структурами, всеми способами пытается устранить эту неразбериху. В результате эти противоречивые представления о демократии приводят к парадоксальной ситуации, когда демократия на словах противостоит демократии на практике.21 Государство выполняет управленческую роль, обеспечивая консенсус, который лишает демократию любого содержания в политике: «Консенсус — это конец политики »: другими словами, не достижение целей политики, а просто возвращение к нормальному положению вещей — несуществованию политики.22 Для Рансьера демократия — это как раз та неуправляемость со всеми ее недостатками, ошибками и конфликтами, которую следует ценить. Дополнительные проблемы возникают, когда демократия воспринимается как власть большинства, что является преобладающей концепцией. Мы быстро заходим в сложную тупиковую ситуацию, когда большинство может быть либо доминирующей силой, либо подчиняться самому себе. Сокращение большинства, которое может диктовать правила для остальных, так же как и доминирование меньшинства над большинством (что имеет место, по крайней мере, с экономической точки зрения) нельзя рассматривать как положительную тенденцию.Концепции меньшинства и большинства ошибочны сами по себе, потому что они предполагают старомодные концепции идентичности и идеологической приверженности, которые больше не характеризуют субъективности, которые могут быть множественными и умножающимися или даже противоречащими друг другу. Совместное планирование, которое постепенно входит в архитектурный словарь, на практике становится пустым означающим, точно так же, как «зеленая экономика» или «корпоративная социальная ответственность», которые прописаны в законах, но почти никогда не осуществляются на практике.Эта практика все чаще подвергается критике за ее иллюзорный демократический аспект 23, который создает иллюзию того, что голос «народа» был услышан и что «выбор» был сделан, но на самом деле это просто рассматривается как бюрократическое раздражение, которое необходимо преодолеть, чтобы приступить к первоначальным планам. Сообщество как таковое лишено содержания и превращено в идеологический фантом, отсюда и его популярность в символической экономике (которую раньше называли гражданским обществом). Фактически, это часто означает управление и личный интерес культурных и общественных организаций.Вместо прямого участия сохраняется репрезентативная модель, и эти новые игроки становятся де-факто представителями сообщества и гражданского общества, потому что по определению они не принадлежат ни государству, ни столице — двум другим столпам, поддерживающим общество в этой модели. Тем не менее, связи между капиталом, государством и так называемым третьим сектором в рамках этого нового режима намного теснее, чем может показаться24
Очевидно, что архитектурная проблема носит политический характер. А как архитекторы понимают политику? Грунскис утверждает:
«Вполне возможно, что постсоветский ярлык, прикрепленный в течение первого десятилетия независимости, все еще актуален в Литве сегодня.Одна из его черт — недоверие к политикам и деполитизация всего, в том числе архитектуры. Возможно, такой крайний (отделенный от политики) архитектурный либерализм одинаково плох как в социальном, так и в творческом смысле. При архаичном понимании доминирования свободы гражданские свободы в Литве не срослись с архитектурной реальностью и не стали законом. О духе того времени еще меньше можно сказать… »25
Цитата выше в основном описывает «что нужно делать» в литовском архитектурном контексте.Идея, похоже, широко разделяется теми, кто работает в областях, связанных с архитектурой, и решения должны исходить именно от государства. По словам архитектора и общественного деятеля Аудриса Каралюса, архитектура оставлена на усмотрение самих архитекторов, и «общество […] остается без государственного руководства» 26. Точно так же Витаутас Рубавичюс утверждает: «Хотя государственная власть и объем прямого управление явно снизилось, субнациональные территориальные и урбанистические образования не стали более самодостаточными.Чтобы активизировать города и регионы, необходима четкая государственная политика »27. Такая традиционная политическая модель напоминает разработку Фуко долгой истории« пастырской модальности власти », которая опиралась на различные фигуры, обещающие выживание и искупление, которое в конечном итоге материализовалось, когда государство воспринималось как пастырь, а общество — как стадо28.
Хотя эта модель явно больше не является доминирующей, литовские архитекторы по-прежнему воспринимают государство как суверенного агента, который обладает (или должен обладать) монополией и автономией в принятии решений.Он должен обладать определенной трансцендентной способностью знать и делать то, что лучше всего, предпочтительно ради коллективного социального тела. Однако, как выразился Лупейкис, проблема в этом социальном теле. Или, как сказал Амбрасас, это работа архитекторов в среде, где «общество […] не соглашается со всем». Хотя это может быть совсем не так, потому что «общество» не только не вмешивается, но большую часть времени оно даже не знает о проектах до начала строительства. Обращения к государству могут быть вызваны просто практическими причинами, но в архитектурном дискурсе раскрывается то, что государство должно быть тем пастырем, который не только регулирует и решает, но также направляет и направляет.Смысл в том, что обществу нельзя доверять — оно еще не знает, что для него лучше. Пока политика воспринимается как арена для политиков или как диалог с ними, реальная политика вряд ли возникнет.
Пейзаж политической экономии
Не нужно говорить об экономическом кризисе, кризисе ценностей (частое обращение в Литве) или более чем двух десятилетиях постсоветских трансформаций, чтобы понять, что трансформации происходят повсюду (в географическом смысле).Общество как неделимая, локальная, территориальная и политическая единица распадается. В рамках архитектурного дискурса, когда делаются попытки понять социально-политические реалии, Европа в частности и весь западный мир в целом часто идеализируются, желаются и желают. Хотя довольно много архитекторов выражают определенный скептицизм по отношению к процессам европеизации, можно придумать основную предпосылку, что европеизация виновата только в тех формах, которые материализовались в Литве.Согласно этой позиции, на Западе действительно существуют социальная зрелость, политическая культура, эффективное и всеобъемлющее образование, право, справедливость и государственная поддержка. Хотя нет необходимости отрицать наличие качественных различий между бывшим Восточным блоком и Западом, идеализация Запада является симптоматическим примером отсутствия социально-политического воображения и неоколониального комплекса неполноценности. Социальные, политические, культурные и экономические кризисы, происходящие на Западе, возможно, не менее значительны, чем восточноевропейские преобразования, и много говорят о западных ценностях и моделях, которые еще не достигли идеальных точек конвергенции.«Критически говоря, наши архитекторы мало читают и, конечно, не пишут» 29. Доверие и стремление к абстрактной западной модели, как если бы она застыла во времени, просто воспроизводит телеологические представления о прогрессе и современности. Представители архитектурной среды Литвы сообщают о своем желании сесть в поезд, который уже отправился. Вместо этого необходим тщательный анализ того, что произошло на Западе (а также на Востоке) и почему идеалистические модели рухнули или рушатся.Это, возможно, позволило бы более адекватно отреагировать на нынешние условия вместо того, чтобы пытаться пройти те же стадии «неизбежного» развития. Однако ответы литовских архитекторов в основном апеллируют к искусству и национальным особенностям в архитектуре, защите государства, индивидуальной морали и ответственности.
Легко создать впечатление, что литовские архитекторы живут и действуют как постмодернисты и адаптируются к децентрализованной, капитализированной, самоуправляемой и сетевой среде, но теоретизируют как урбанисты-модернисты.Формальные и технические качества, которые рассматриваются как наука об искусстве, гарантируют качество архитектуры и ее внутренние законы, в то же время есть приверженность образовательной, корбюзьеанской силе и потребности в архитектуре. Он должен выполнять социальные и эстетические функции, создавая нового человека-гражданина, заставляя его / ее гордиться своей страной, местом и традициями. Йонас Минкявичюс мог бы быть одним из самых радикальных представителей такой тенденции, приравнивая советские и европейские несвободы нации, которые сегодня включают в себя импорт нежелательной терпимости, разрушение суверенитета и подрыв основ нации.Минкявичюс открыто формулирует свою шовинистическую позицию и призывает к созданию «аутентичной» национальной культуры. Однако такая позиция в более тонких формах ощущается во всем архитектурном дискурсе.
Независимо от того, являются ли они националистами или космополитами, этих профессионалов объединяет желание подключиться к глобальным течениям мира архитектуры посредством конкурсов, выставок и архитектурных биеннале. Архитектура теряет свое значение в локальном смысле, потому что локальное уже построено в результате глобального.Будь то аутентичная, местная, региональная или глобальная архитектура, она участвует в той же символической экономике, уничтожая пространство через здания и материализуя капитал. Однако недостаточно видеть в новых зданиях лишь превращение фиктивного капитала в нечто конкретное. Сама земля, как утверждал Дэвид Харви, «не является товаром в обычном смысле слова. Это фиктивная форма капитала, проистекающая из ожиданий будущей ренты »30. Харви определяет недавние экономические кризисы именно здесь — как накопление капитала, которое было потрачено на недвижимость, создавая спекулятивный пузырь, который неизбежно должен был лопнуть.Для Харви урбанизация в целом «была ключевым средством поглощения излишков капитала и рабочей силы на протяжении всей истории капитализма» 31. Недавний и кратковременный экономический бум, начавшийся после присоединения стран Балтии к Европейскому союзу и завершившийся крахом экономики. 2008–2009 гг. В значительной степени финансировались кредитами скандинавских банков на строительство, приобретение и спекуляции на потребительские товары и недвижимость. Swedbank, шведский банк, который вышел на рынок Литвы в 1999 году, является одним из ключевых игроков на кредитном и финансовом рынке.Штаб-квартира Swedbank, открытая в 2010 году, считается одним из лучших зданий за два десятилетия независимости Литвы. Команда архитекторов во главе с Аудрюсом Амбрасасом спроектировала здание, получившее местные и международные награды и признание. Его хвалят за использование материала (вертикальные деревянные панели, которые смягчают внешний вид высотки и меняют поверхность в зависимости от положения наблюдателя), взаимодействие между вертикальными и горизонтальными объемами и интеграцию приподнятого пространства для отдыха, открытого для более широких слоев населения. общественные.Для Каститиса Рудокаса это яркий пример эстетической и политической демократизации:
«Среди ключевых особенностей этого здания — интеграция общественного пространства в институциональное, что придает значение частной собственности, архитектурному пространству. На территории банка есть кафе и открытая терраса, которая становится своеобразной смотровой площадкой, с которой открывается вид на старую часть Вильнюса. Мы можем утверждать, что такая модель интеграции, до сих пор не характерная для функциональной и архитектурной структуры литовских банков, проистекает из глобальной социальной модели, в которой отношения между социальными и культурными группами уравниваются, а горизонтальная модель интеграции становится все более заметной. внутри экономики.В целом этот объект, как и весь новый центр Вильнюса с его социокультурной структурой, напоминает интернет-пространство, где гармонично сосуществуют члены общества с разными потребностями и целями — от спортивной молодежи и рассеянных покупателей до генеральных директоров. и городские власти »32
Этот вид анализа является прекрасным примером попытки устранить любое политическое содержание посредством торжественной поддержки «демократической» архитектуры, вовлекая социально-политическое и эстетическое.Архитектура становится материализованной частью неолиберальной утопии свободного рынка и сетевого общества, забывая о том, что даже наиболее явно открытые пространства все больше контролируются и контролируются, в то время как участие в свободном рынке всегда жестко структурировано с точки зрения того, у кого есть средства и доступ к нему в первую очередь. В таком случае возникает вопрос, как можно примирить тот факт, что «лучшая» архитектура становится возможной благодаря неустойчивой бесконечной финансировании капитала, которая часто несет большие социальные издержки.33 Разница между головным офисом Swedbank, который повсеместно приветствуется как образец «хорошей архитектуры» и который, таким образом, умиротворяет потенциальные дискуссии о его содержании (финансовом капитале), и черным кубом Лупейкиса провоцируют и вызывают вопросы, касающиеся деятельности закона и « демократичность государственных институтов.
Типичные решения городских кризисов часто вызывают постиндустриальные внутригородские соревнования, стимулируя туризм и культурные индустрии. Мэр Вильнюса Артурас Зуокас считается одним из самых влиятельных провидцев и решающей фигурой в формировании города в его нынешнем виде.Среди его идей был проект музея Гуггенхайма и Эрмитажа. Победителем конкурса на его архитектурное воплощение стала недавно скончавшаяся Заха Хадид, одна из самых ярких звезд неоавангардной (которую некоторые называют неолиберальной) архитектуры34. Идея Зуокаса заключалась в том, что у Вильнюса может быть история успеха, подобная той. Бильбао в Испании, привнося местный колорит благодаря наследию Флуксуса и эмигрантских звезд кинематографического авангарда Юргиса Мачюнаса и Йонаса Мекаса. Он должен был вызвать поток туристов и сделать Вильнюс региональной столицей искусства и культуры.Однако из-за различных голосов недовольства и продолжающегося экономического кризиса реализация плана была отложена на неопределенный срок. Однако логика довольно ясна. Архитектура должна быть либо «подлинно» старой (Вильнюс является объектом наследия ЮНЕСКО из-за своего относительно большого старого города, и он позиционирует себя как таковой), либо всемирно признанной, экспериментальной и нетипичной, чтобы привлекать внимание, стимулировать туризм и привлекать больше инвестиций.35
Безрезультатные выводы
Аудрис Каралиус утверждает, что для изменения ситуации необходимы «время, опыт, ответственность».36 Но какой опыт накоплен за это время? А перед кем архитекторы должны чувствовать ответственность? У архитекторов есть практические навыки, но не хватает теоретических знаний. Архитектура не станет модернистским инструментом для создания Нового Человека, она не станет полностью устаревшей и бессмысленной. Архитектура, намеренно или нет, влияет на окружающую среду и на тех, кто ее использует, разделяя пространство и пространствуя социальность. Короче говоря, это неотъемлемая часть общественного воспроизводства.Таким образом, существует необходимость в «двойном движении»: архитектурной деспециализации (выход за рамки дисциплинарных рамок) 37 и самообразовании неархитекторов по вопросам, касающимся архитектуры как составной части социально-политического поля. Что еще более важно, постсоветский хаос может быть продуктивным моментом для экспериментов, взаимодействия, подрывов и игры с неопределенностью. Это далеко не то же самое, что беззаветное принятие господствующей неолиберальной логики в противоположность жесткой государственной логике, которая просто приказывает и застаивается.Современная ситуация не вписывается в такую воображаемую дихотомию двух различий, двух вариантов выбора. Напротив, это взаимодействие обоих этих и множества других факторов (исторических, философских, культурных, технологических, социальных и т. Д.). Когда здания строятся на основе капиталистических фантазий о бесконечном творчестве и накоплении, их следует рассматривать не как излишества или исключения без контекста, как утверждают некоторые критически настроенные архитекторы, а положительно, как сырье для бесконечной критики, конфликтных ситуаций и идеологических деконструкций. процессов, которые через них раскрываются.Литовская архитектура последних 25 лет — зеркало социальной декомпозиции. Таким образом, он должен служить пространством для взаимодействия с результатами этого разложения, а не приукрашивать его. Во всех сферах жизни уже есть разногласия. Архитектура и архитекторы могут способствовать этой культуре разногласий или могут культивировать фантазии о социальном единстве и духовности своего художественного ремесла. Архитектура имеет свои особенности, как и все искусства, которые обладают достаточной степенью автономии, чтобы считаться искусством, но у нее больше общего с процессами, которые ее окружают.Пора начать участвовать в этих процессах и предлагать новые способы анализа и действий вместо попыток вернуться к воображаемым «работающим моделям». Модели, которых нет и, наверное, никогда не было. Перефразируя Марселя Пруста, можно сказать, что «единственный способ защитить архитектуру — это атаковать ее». 38 ≈
Список литературы
1 Милан Кундера, Прощальная вечеринка (Миддлсекс: Penguin Books, 1986), 75.
2 Котрина Валюкявичюте, «Saliamoniško sprendimo nėra», Statyba ir Architektūra 5 (2011): 56–60.
3 Среди них я бы выделил движение вокруг сохранения кинотеатра «Lietuva» («Литва»). Хотя это не было строго архитектурным движением, оно, тем не менее, создало основную группу практик, которые стимулировали общественные дебаты о необходимости и роли общественных пространств. Архитектурный фонд организует серии выступлений, экскурсии и другие мероприятия, которые часто выходят за рамки узких архитектурных параметров и открыты для широкой публики.
4 Ким Дови, «Я хочу быть критичным, но…» в «Критической архитектуре», под ред.Джейн Ренделл и др. (Oxon and New York: Routledge, 2007), 252.
.5 Томас Грунскис и Юлия Реклайте, Laisvės Architektūra (Вильнюс: Baltos Lankos, 2012). Все английские переводы — мои.
6 Значительная часть материалов книги основана на круглых столах, организованных редакцией.
7 Грунскис и Реклайте, Laisvės architektūra, 124.
8 Грунскис и Реклайте, Laisvės architektūra, 150.
9 Грунскис и Реклайте, Laisvės architektūra, 151.
10 Генри Лефевр, Ритманализ (Лондон и Нью-Йорк: Continuum, 2004), 54.
11 Grunskis and Reklaitė, Laisvės architektūra, 235.
12 Йонас Лукаускас, «Разговор с Кястутисом Лупейкисом о черном кубе», CAC Interviu, 28–29 (2011–2012): 36–37.
13 Лукаускас, «Разговор с Кястутисом Лупейкисом», 37–38.
14 Пранцишкус Юшкявичюс и Кристина Гауче, «Urbanistinio planavimo deformacijos», Urbanistika ir Architektūra, 34 (2010): 206.
15 Исторический обзор прозрачности в архитектуре и ее последних корпоративных реализаций с использованием прозрачности и экологической устойчивости см. В эссе Ки Макфарлейна «Парниковый эффект». Доступно на http://www.metamute.org/editorial/articles/greenhouse-effect. По состоянию на 6 февраля 2018 г.
16 Лукаускас, «Разговор с Кястутисом Лупейкисом», 37.
17 К. Майкл Хейс, «Критическая архитектура: между культурой и формой», Perspecta, 21 (1984): 27.
18 Жак Рансьер, Политика эстетики (Лондон и Нью-Йорк: Continuum, 2006).
Грунскис, 19, Реклайте, Laisvės architektūra, 171.
20 Грунскис и Реклайте, Laisvės Architektūra, 261.
21 Более подробно о «демократическом парадоксе» см. Эссе Рансьера «Имеет ли демократия что-то значимое?» в Жаке Рансьере, Диссенсус: о политике и эстетике, (Лондон и Нью-Йорк: Continuum, 2010), 45–61.
22 Рансьер, Dissensus, 42–43.
23 Для обзора дебатов (и неубедительных решений) см. Маркус Миссен, Кошмар участия (Crossbench Praxis as a Mode of Criticality), (Берлин: Sternberg Press, 2010).
24 Хороший источник, освещающий эти дебаты с точки зрения активистов и ученых, см. В INCITE! Цветные женщины против насилия, ред., Революция не будет финансироваться: за пределами некоммерческого промышленного комплекса (Кембридж: South End Press, 2007).
25 Грунскис и Реклайте, Laisvės architektūra, 21.
26 Грунскис и Реклайте, Laisvės architektūra, 220.
27 Витаутас Рубавичюс, Postmodernusis kapitalizmas, (Каунас: Kitos knygos, 2010), 226.
28 Мишель Фуко, «’Omnes et singulatim’: к критике политического разума», в The Essential Foucault: Selections from Essential Works of Foucault 1954–1984, ed. Пол Рабинов и Николас Роуз, (Нью-Йорк: Нью Пресс, 2003), 182.
29 Грунскис и Реклайте, Laisvės architektūra, 314.
30 Дэвид Харви, Мятежные города: от права на город к городской революции, (Лондон: Verso, 2012), 28.
31 Харви, Rebel Cities, 42.
32 Каститис Рудокас, «Swedbank« centrinė būstinė », по состоянию на 14 января 2013 г., http://www.autc.lt/public/HeritageObject.aspx?id=1293.
33 Нетипичная ситуация произошла в 2011 году, когда крупный должник глава строительной компании подложил имитацию заминированного автомобиля в гараже Swedbank и потребовал 1 миллион евро.Он был арестован и приговорен. Вместо того чтобы рассматривать его как единичный и чрезвычайный инцидент, этот случай может служить иллюстрацией человеческих издержек, связанных с экономическими подъемами и спадами, подпитываемыми финансами. Однако эмиграция была гораздо более популярным вариантом выхода из финансового кризиса.
34 Оуэн Хазерли, «Архитекторы Заха Хадид и неолиберальный авангард», Mute Magazine, 26 (2010). По состоянию на 20 октября 2012 г., http://www.metamute.org/editorial/articles/zaha-hadid-architects-and-neoliberal-avant-garde.
35 Грунскис и Реклайте, Laisvės architektūra, 234.
36 Грунскис и Реклайте, Laisvės architektūra, 291.
37 Альмантас Самалавичюс заявляет, что, несмотря на то, что в Вильнюсском техническом университете им. Гедиминаса уже в течение десяти лет существует курс архитектурной критики, в целом ситуация мрачная: «Пока у нас нет единой антологии архитектурной теории или критики, и почти ни одно из произведений западной архитектурной критики.Более того, нет ни одного текстового сборника репрезентативного характера, который отражал бы современные тенденции и направления архитектурной критики ». Цитируется по Альмантасу Самалавичюсу, Architektūros kritika (Вильнюс: Technika, 2010), 5.
38 В оригинале говорится следующее: «Единственный способ защитить язык — это атаковать его». Цитируется в Gilles Deleuze, Essays Critical and Clinical, (Лондон и Нью-Йорк: Verso, 1998), 5.
Арнольдас Страмскас
Безопасность | Стеклянная дверь
Мы получаем подозрительную активность от вас или кого-то, кто пользуется вашей интернет-сетью.Подождите, пока мы убедимся, что вы настоящий человек. Ваш контент появится в ближайшее время. Если вы продолжаете видеть это сообщение, напишите нам чтобы сообщить нам, что у вас проблемы.
Nous aider à garder Glassdoor sécurisée
Nous avons reçu des activités suspectes venant de quelqu’un utilisant votre réseau internet. Подвеска Veuillez Patient que nous vérifions que vous êtes une vraie personne. Вотре содержание apparaîtra bientôt. Si vous continuez à voir ce message, veuillez envoyer un электронная почта à pour nous informer du désagrément.
Unterstützen Sie uns beim Schutz von Glassdoor
Wir haben einige verdächtige Aktivitäten von Ihnen oder von jemandem, der in ihrem Интернет-Netzwerk angemeldet ist, festgestellt. Bitte warten Sie, während wir überprüfen, ob Sie ein Mensch und kein Bot sind. Ihr Inhalt wird в Kürze angezeigt. Wenn Sie weiterhin diese Meldung erhalten, informieren Sie uns darüber bitte по электронной почте: .
We hebben verdachte activiteiten waargenomen op Glassdoor van iemand of iemand die uw internet netwerk deelt.Een momentje geduld totdat, мы выяснили, что u daadwerkelijk een persoon bent. Uw bijdrage zal spoedig te zien zijn. Als u deze melding blijft zien, электронная почта: om ons te laten weten dat uw проблема zich nog steeds voordoet.
Hemos estado detectando actividad sospechosa tuya o de alguien con quien compare tu red de Internet. Эспера mientras verificamos que eres una persona real. Tu contenido se mostrará en breve. Si Continúas recibiendo este mensaje, envía un correo electrónico a para informarnos de que tienes problemas.
Hemos estado percibiendo actividad sospechosa de ti o de alguien con quien compare tu red de Internet. Эспера mientras verificamos que eres una persona real. Tu contenido se mostrará en breve. Si Continúas recibiendo este mensaje, envía un correo electrónico a para hacernos saber que estás teniendo problemas.
Temos Recebido algumas atividades suspeitas de voiceê ou de alguém que esteja usando a mesma rede. Aguarde enquanto confirmamos que Você é Uma Pessoa de Verdade.Сеу контексто апаресера эм бреве. Caso продолжить Recebendo esta mensagem, envie um email para пункт нет informar sobre o проблема.
Abbiamo notato alcune attività sospette da parte tua o di una persona che condivide la tua rete Internet. Attendi mentre verifichiamo Che sei una persona reale. Il tuo contenuto verrà visualizzato a breve. Secontini visualizzare questo messaggio, invia un’e-mail all’indirizzo per informarci del проблема.
Пожалуйста, включите куки и перезагрузите страницу.
Это автоматический процесс. Ваш браузер в ближайшее время перенаправит вас на запрошенный контент.
Подождите до 5 секунд…
Перенаправление…
Заводское обозначение: CF-102 / 6402eb18a8462b12.
В поисках равновесия в «городской ткани» Риги
РИГА — Прогуливаясь по улицам Риги, довольно просто наткнуться на десятки красивых зданий. Поскольку Старый город объявлен ЮНЕСКО объектом Всемирного наследия, город пытается сохранить баланс между средневековым наследием и новыми способами, навсегда изменившими ландшафт Риги, с такими зданиями, как новая Национальная библиотека, которую вскоре откроют, или Центр Гертруды.
Исторический центр Риги был внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО на 21-й сессии Комитета всемирного наследия в Неаполе, Италия, в декабре 1997 года. Территория исторического центра состоит из трех элементов: средневекового Старого города, Полукольцо бульваров XIX века и бывшие пригородные кварталы XVIII и XIX веков, расположенные за пределами бульваров, в шахматном порядке.
Согласно оценке Консультативного органа, в Старом городе есть несколько крупных церквей.Здесь находится собор, посвященный Богородице, с прилегающим к нему монастырем, строительство которого началось в 1211 году. Он был в значительной степени реконструирован в 14-15 веках и подвергался ремонту и реставрации в 1886-1906 годах. В его нынешнем виде элементы романского стиля и готики соседствуют с маньеризмом позднего ренессанса, барокко, классицизмом и неоготикой. Вообще Рига — архитектурный котел.
При таком положении дел у архитекторов нет именно белого холста, но они хорошо решают задачу сохранить элегантность города, не допуская, чтобы он стал слишком старомодным.Янис Лейниекс — главный редактор Latvijas Architektura и член Совета Латвийской ассоциации архитекторов. Он считает, что с 1991 года ситуация для архитекторов изменилась: «Раньше все это организовывало государство».
«В начале 90-х госкомиссии руководили и все делали; пока в середине десятилетия [тогда] не начались новые условия », — добавляет он. По его мнению, «Латвия хорошо подготовлена, здесь есть школа архитекторов, которой уже 100 лет.
Этот архитектор уверен, что «сложность ремонта нескольких зданий в Риге заключается в том, что у каждой квартиры свой собственник; поэтому согласовывать эти действия очень сложно ». Кроме того, «города сокращаются, количество жителей меньше, чем раньше», поэтому в этом контексте Лейниекс считает необходимым улучшить диалог между администрацией и творческими архитекторами, объединившимися в Союз латвийских архитекторов.
Латвийская ассоциация архитекторов (LAA) — это неправительственная профессиональная организация архитекторов.С момента своего основания в 1924 году он дважды пережил смену режима в стране — советскую оккупацию и снова обретение независимости — а также изменение своего статуса и названия. В настоящее время в организацию входят около 500 архитекторов, практикующих в Латвии, а также архитекторов латышского происхождения, практикующих за рубежом.
LAA заявляет, что «уважая интересы своих членов, оно осуществляет свою деятельность в следующих основных направлениях: поддержание профессиональных руководящих принципов, сотрудничество с государственными и муниципальными учреждениями в разработке законов и положений, регулирующих сектор; сотрудничество с родственными организациями в Латвии и за рубежом, обмен информацией и представительство в международных организациях архитекторов; поддержка профессионального образования, разработка рекомендаций по дальнейшему образованию и непрерывному обучению в профессиональных кругах; участие в управлении сектором с разрешения государственных органов; проверка профессиональной компетентности архитекторов и их аттестация для практики в Латвии; и поддержка профессиональной деятельности архитекторов, а именно, разработка стандартов архитектурной практики и конкурсов, организация конкурсов и представление LAA в жюри и комитетах экспертов, а также содействие обмену опытом.”
Ассоциация также работает над улучшением базы данных профессиональной информации и продвижением информационного обмена, поддерживая базу данных архитектурной практики, библиотеки, центра информации, связанной с архитектурой; распространение профессиональных мнений и укрепление статуса профессии посредством профессионального представительства в ключевых консультативных органах и рабочих группах, а также организация профессиональных дискуссий, ежегодных обзоров латвийской архитектуры и других выставок; и содействие социальной жизни архитекторов и оказание поддержки.
Независимо от работы LAA, есть критика новых зданий, которые не сопоставляют остальную часть пейзажа Риги, как спорного здания Треугольные Bastions на реке Даугава, в Старом городе. Лейниекс считает, что это было не лучшим решением, «но положительным моментом является то, что можно подняться на два этажа, и это единственное место, откуда можно увидеть левый берег».
Другие интересные новые постройки для этого архитектора включают Центр Гертруды и новую библиотеку.Строительством Gertrudes Center стоит компания SIA Gertrudes Center. В группе говорят, что главной архитектурной задачей в данном случае было «совместить в одном здании удобные, уютные офисы и просторные помещения с витринами». Помещения с витринами (870 кв.м) занимают три этажа (цокольный, цокольный и второй) и для удобства жителей и посетителей объединены одной лестницей, имеется грузовой лифт. Планировка и отделка выполнены по индивидуальным предложениям.Эти площадки идеально подходят для магазинов, банков и других предприятий ».
С другой стороны, это проект Латвийской национальной библиотеки (LNB), автор проекта — архитектор латышского происхождения Гунарс Биркертс. Этот профессионал разработал проект в тесном сотрудничестве с сотрудниками Латвийской национальной библиотеки, изучая потребности библиотеки и переводя их на язык пространства, линий и чисел, сообщает Министерство культуры.
В этой обстановке в 1998 году был создан Фонд Латвийской национальной библиотеки.Фонд уверен, что проект Латвийской национальной библиотеки — «один из самых амбициозных и ярких современных библиотечных проектов в Европе, если не в мире». Проект включает в себя новый многофункциональный информационный центр в Риге (Замок света), спроектированный всемирно известным архитектором Биркертсом, и национальную библиотечную информационную сеть в режиме онлайн (Lightnet), которая в электронном виде связывает все муниципальные библиотеки Латвии с новой центральной библиотекой и академической библиотекой. библиотеки. Во время Генеральной конференции ЮНЕСКО в 1999 г. почти все 170 государств-членов приняли резолюцию о предприятии, в которой государствам-членам и международному сообществу было предложено оказать полную поддержку реализации этого проекта.Резолюция была принята на 26-м пленарном заседании Генеральной конференции в Париже 17 ноября 1999 года.
Угис Братуркинс — декан факультета архитектуры и градостроительства Рижского технического университета. С точки зрения Братуркина, «годы после обретения независимости были очень трудными; профессионалы были очень взволнованы отказом от ограничений. Очень скоро стало ясно, что с западным рынком будет больше доступа к новым материалам ».
Исходя из этого принципа, декан признает, что «в Риге сейчас не так ясно, где находятся новостройки; На территории постсоветских построек нет компактного пространства.Тем не менее, он говорит, что в Латвии есть «две основные ветви архитектуры: инновационный дизайн и другая, более деликатная, связанная с ремонтом деревянных домов, очень характерная для латвийской архитектуры».
Братуркинс считает, что существует баланс между новыми течениями архитектуры и традиционными постройками. В этом контексте он перечисляет несколько примеров новых современных построек, которые были встроены в Старый город, например, стремление покрыть внутренние дворы стеклом.
Задача для новых профессионалов в будущем, по словам декана, заключается в обновлении кампуса университета, в котором обучается около 16 000 студентов, 300 из которых изучают архитектуру, и ежегодно 30 новых архитекторов. «Факультет традиционно самый маленький среди факультетов РТУ. В то же время это не означает, что интерес к изучению архитектуры низкий — напротив, каждый год конкурс на право учиться в «Архитекторах» остается очень высоким », — говорит он.Факультет предлагает различные уровни академических и профессиональных программ обучения в области архитектуры. Благодаря профессиональному преподавательскому составу он также может предложить специализацию в области интерьерной и ландшафтной архитектуры.
Что касается кризиса, декан считает, что его последствия были очень тяжелыми для архитекторов, особенно для тех молодых, которые только что успели открыть свои практики, но были вынуждены закрыться. «Возможно, западные страны были более подготовлены», — добавляет он.
Ellis Williams Architects Лондон, Англия
Ellis Williams Architects, England Project Images, Лондонская студия дизайна, фотографии, разработка
Практика современного английского архитектора, Архитектурное бюро Великобритании Информация + новости
Архитекторы Эллиса Уильямса — Последние разработки
Новости архитекторов Эллиса Уильямса
27 марта 2018 г.
Здания, включенные в шорт-лист награды RIBA North West Awards
Storyhouse, Честер, является одним из 9 зданий, вошедших в финал конкурса RIBA North West (Королевский институт британских архитекторов) 2018 года; Победители будут объявлены на вечере награждения в One Fine Day, Ливерпуль, 16 мая 2018 года.
Storyhouse, Chester by Bennetts Associates и Эллис Уильямс:
фото © Питер Кук
Здания, включенные в шорт-лист награды RIBA North West Awards
Художественная галерея Мостина , здание Лландидно, Северный Уэльс, Великобритания
Дата постройки: 2010 г.
изображение: Хелен Бине,
Галерея Мостин, Лландидно,
Лауреат премии RIBA, 19 мая 2011 г.
В оригинальной художественной галерее Мостина есть элегантный кирпич и камень фасад с восхитительным соединенным навесом из стали и стекла.Расширенная и отремонтированная галерея увеличилась более чем в два раза по сравнению с оригиналом, включив бывшую торговую площадь на уровне улицы, что повысило видимость нового пространства галереи.
Эллис Уильямс — Ключевые проекты
Рекомендуемое здание:
Baltic Mills Redevelopment , Гейтсхед, Ньюкасл, северо-восточная Англия, Великобритания
Дата постройки: —
Фотография здания из RIAS для Конвенции
Baltic Mills Gateshead
Другие архитектурные проекты Ellis Williams Architects в ближайшее время онлайн
Местоположение: Лондон, юго-восточная Англия, Великобритания
Информация о практике архитекторов Эллиса Уильямса
Доминик Уильямс
Красиво представленная беседа о проекте Baltic Flour Mills, каким-то образом обзоры отраслевой прессы не убедили меня в том, что энергия, скажем, инсталляции Аниша Капура была перенесена в получившееся здание: я передумал.
Были некоторые захватывающие возможности арт-архитектуры, такие как просмотр, но не вход в пространство (среди прочего, трюк Тадао Андо), которые готовились художниками. Самым ярким в тот день была презентация фильмов и кадров Доминика о «Универмаге искусства». Конвенция РИАС 5 мая 2003 г.
Английские архитекторы
Список недавних наград
Северо-Западная региональная строительная награда 2017 — Награда за реконструкцию и восстановление ратуши Олдхэма — Победитель;
Storyhouse Theater and Cinema, награда за сохранение и омоложение в Честере — высокая оценка;
Недвижимость Ист-Мидлендс: кампус Басфорд-Холл, Нью-Колледж, Ноттингем — Победитель строительного проекта года 2016;
Валлийская архитектурная награда RSAW 2016 — Победитель — Валлийская национальная парусная академия и Центр мероприятий;
Региональный финалист конкурса North West LABC Building Excellence Awards 2016 — Ellesmere Port Sports Village;
Финалист премии RTPI в области планирования 2016 — Барри Пампхаус, Южный Уэльс;
IStrutE Award 2015 — Мемориальный суд Нортвич;
Награда Civic Trust в Чешире 2015 — Мемориальный суд Нортвича и спортивная деревня порта Элсмир — Высоко оценены;
Средняя школа Ноттинг-Хилла и Илинга: Образовательные комплексы — Опыт учащихся — Высоко оценены;
Средняя школа Ноттинг-Хилла и Илинга: Ежегодная премия гражданского общества 2014 г. — Высоко оценена;
Школа Генри Кавендиша, Стритхэм: финалист в категории «Школы» проекта AJ Retrofit 2014;
St Crispin’s School, Вокингем: победитель конкурса Central Regional LABC Building Excellence Awards 2014;
Английская архитектура
Лондонский архитектор
Английская архитектура
Лондонские архитекторы
Архитектура Ньюкасла
фото © Адриан Велч
Архитектурные студии
Архитектурные туры
Комментарии / фотографии для страницы Ellis Williams Architects добро пожаловать
Веб-сайт: Здание
Тим О’Салливан и Сиу Кларк из Multiplicity
Зайдя в студию Multiplicity, сразу становится ясно, что это не обычная архитектурная практика.Студия занимает часть старой фабрики рубашек Henderson’s на Брансуик-роуд, но, несмотря на то, что она расположена на все более модном внутреннем севере Мельбурна, она является полной противоположностью архетипу дизайнера в центре города. Нет никаких типографических вывесок, захватывающих дух времени, никакой узнаваемой дорогой мебели, никаких минималистичных рабочих станций — есть только люди и, честно говоря, множество «вещей».
Дизайнер интерьеров Су Кларк и архитектор Тим О’Салливан, основатели практики, открыто называют себя сороками.У них острый глаз на найденные предметы и любимые материалы и, что особенно важно, редкое и необычайное умение распознавать потенциал того, что для большинства из нас является просто обломками индустриального общества. Это проявляется в их работе и определяет их рабочее пространство.
Смотреть галерею
Поразительно, какая разница, Майло, 2005, Мельбурн: главная спальня может похвастаться стеной, сделанной из переработанной древесины в композитном оформлении.
«Студия полностью построена из переработанных материалов и найденных предметов, за исключением деревянного каркаса, который в конечном итоге будет повторно использован при ремонте», — говорит Су.Есть стена, облицованная кровельным продуктом из зеленого стекловолокна, который был доставлен через Торговый пост со старого склада Майер в западном пригороде, старая карта Королевского парка, полученная на местной трамвайной остановке, спальные места из балтийской сосны, найденные с помощью водопроводчик с ближайшего железнодорожного подъездного пути и два шкафа для хранения из нержавеющей стали, найденные в переулках Парквилля и ласково названные Роджером и Рэндалом в честь известных архитекторов из Мельбурна, которые случайно жили поблизости.
Это пристрастие к сбору и присвоению — только одна часть архитектурной истории — посреди сорокового гнезда компания Multiplicity создает современные дома особой изысканности, — но она пронизывает их работы по-разному и в разных масштабах: например, найденные Объектом может быть железнодорожная шпала или тайник кровельных листов, а может быть и целое здание. Умелая рука Multiplicity в адаптивном повторном использовании, возможно, была тем, что впервые привлекло их к архитектурной карте Мельбурна, и их приверженность сохранению существующих структур (и сохранению воплощенной энергии) там, где другие практики могут использовать более грубый подход к сносу, по-прежнему является центральным в их философии, ориентированной на устойчивость. .
Смотреть галерею
Церковь, 2004, Вик: Прозрачность панелей подчеркивает оригинальные внутренние объемы.
Изображение: Эмма Кросс
Ранний проект «Это чудесно, какая разница, что делает Майло» ( Houses 46) аккуратно инкапсулирует методы работы Multiplicity. (Не говоря уже об их склонности к интригующим названиям проектов, на этот раз вдохновленным ожидаемым прибытием мальчика клиентов, Майло, и связанной с этим срочностью завершения проектирования и строительства.Назовем проект для краткости Milo!) Занимая двухэтажный склад 1940-х годов в Ричмонде, это завораживающий пример адаптивного повторного использования. Крошечные размеры существующего здания (6,5 на двенадцать метров) означали, что новый дом должен был расширяться вверх. Четыре уровня соединены лестницами, которые расположены так, чтобы посетители и жильцы могли путешествовать по дому, а четырнадцатиметровый световой колодец направляет естественный свет вглубь здания. Бетонные и стальные элементы подчеркивают индустриальное наследие здания, а две стены, облицованные старыми деревянными дверцами шкафов, добавляют ощущение истории.
Несмотря на тему фактурной материальности и заявление Тима о том, что практика имеет «страсть к сырью», здесь следует учитывать еще один, совсем другой, но очень важный элемент. Как и настоящие сороки, Сиу и Тим тянутся к ярким вещам. Прозрачные, полупрозрачные и отражающие стены, а также экраны и поверхности, которые фильтруют, отражают и преломляют свет, можно найти во многих их домах. В Майло это сделано в форме webglass — полупрозрачной пленки, которая пропускает мягкий свет и раскрывает структуры и узоры самого здания (то, что Сиу назвал в предыдущей статье Houses как «строительный ритм работы» и « внутренняя красота кадра »).
В церкви, еще одном известном раннем адаптивном проекте многократного использования, использование зеленых прозрачных акриловых панелей привносит легкую атмосферу DayGlo 1980-х в самое необычное место — церковь в маленьком городке в сельской местности Виктории. В некотором смысле это впечатляющая дизайнерская стратегия: панели и другие вставки совершенно новые и современные. Но с другой стороны, это сводит к минимуму влияние переоборудования общественного здания в дом: прозрачность подчеркивает внутренние объемы, унаследованные архитекторами, и сохраняет их прекрасное ощущение простора и проникновения естественного света.
Смотреть галерею
Sally and John’s, 2009, Мельбурн: Здесь присутствуют все знакомые образцы материалов — теплая древесина, бетон, полупрозрачная пленка.
Изображение: Эмма Кросс
Если церковный проект празднует что-то из 1980-х, Салли и Джон, альтернативный вариант большой резиденции Федерации в Карлтоне, был полностью посвящен разрушению любых воспоминаний о том десятилетии — в частности, пристройки 1980-х годов, в которой была имитация колониальной кухни. и другие зверства.Глядя на фотографии новой пристройки, можно увидеть знакомые образцы материала — теплую древесину, бетон, полупрозрачную пленку — а также чувствительность к уже существующим зданиям. Пристройка представляет собой мост между садом и оригинальным зданием, а его детализация представляет собой переосмысление оригинального дизайна Federation.
Смотреть галерею
Chrystobel, 2009, Мельбурн: Индивидуальный подход, возможно, является определяющей характеристикой работы Multiplicity.
Изображение: Эмма Кросс
Точно так же в Chrystobel, проекте реконструкции дома искусств и ремесел в пригороде Боярышника, детали в новом пристройке представляют собой «дизайнерский» ответ на наследие дома. Это изысканно. «У нас есть навязчивая идея о деталях и о том, что мы никогда не оставляем решение проблем на усмотрение кого-то другого», — говорит Су. «У нас действительно нет картотеки для стандартных деталей», — добавляет Тим. Это подход, который маркетологи назвали бы индивидуальным, и, возможно, это, прежде всего, определяющая характеристика работы Multiplicity.Иногда это может потребовать тщательного проектирования и изготовления, в других случаях это может дать возможность найденному объекту раскрыть свой потенциал, но каждый раз это касается эстетических достоинств.
Смотреть галерею
Разбираемся с Паолой и Дэвидом, 2009, Мельбурн: фирменная палитра материалов Multiplicity сочетается с яркими черными, зелеными и красными элементами.
Изображение: Эмма Кросс
Это, безусловно, относится к «Разбираясь с Паолой и Дэвидом».Новый дом, спроектированный другой стороной для участка в Ричмонде, он уже строился, когда Multiplicity была привлечена для полной документации и переделки интерьера (тогда был найден объект другого типа). Резиденция сочетает в себе фирменную палитру материалов Multiplicity с сильными черными, зелеными и красными элементами.
Работают ли они над новым домом или переделывают существующее, внимание к деталям и забота о каждом решении явно являются отличительными чертами подхода Су и Тима к жилому дизайну.И пока Тим шутит о том, что тратит часы на одну деталь, только чтобы Сиу могла пройти, посмотрите на рисунки и скажите: «Нет, это неправильно!» Когда они слушают, как они рассказывают о проектах и идеях, становится очень ясно, насколько важно сотрудничество, допросы и обсуждения в студии.